Статья приурочена к бранчу «Ювелирная мода: от Тутанхамона до Tiffany & Co ».

Все мы знаем, что бриллианты – лучшие друзья девушек. Однако если обратиться к истории живописи, то можно обнаружить гораздо более распространенный и символически важный драгоценный материал, украшавший не только девушек, но и дам, господ и даже детей. Речь о жемчуге. В этой статье мы поговорим о пяти самых известных жемчужных украшениях, изображенных на живописных полотнах. Вы удивитесь, но знаменитой картины «Девушка с жемчужной сережкой» среди них нет – но об этом в конце.

Самая ранняя история связана с именем египетской царицы Клеопатры и известна скорее в качестве предания. Античный историк Плиний Старший (к сожалению, верить на слово античным историкам можно не всегда) в «Естественной истории», сочинении I века н. э., рассказывает о споре, который во время одного из безумно роскошных пиров Клеопатра затеяла с Марком Антонием. Она заявила, что сумеет за один прием употребить блюд на 10 миллионов сестерциев – по некоторым оценкам, эта сумма сравнима с современными 20 миллионами евро. В назначенный день царица появилась на пиру в серьгах с двумя крупными жемчужинами, которые Плиний Старший называет крупнейшими из известных на тот момент. Трапеза не отличалась особой изысканностью, но тут Клеопатре поднесли чашу с винным уксусом. На глазах изумленного Марка Антония она сняла одну из жемчужин, бросила в бокал, где жемчуг растворился, и выпила получившийся напиток. То же самое ждало и вторую жемчужину, но тут Клеопатру остановили и признали победившей в споре.

В историю живописи этот сюжет вошел под названием «Пир Клеопатры» и был особенно популярен в Голландии, Фландрии и Италии в XVII-XVIII веках. На двух наиболее известных полотнах – кисти Якоба Йорданса (1653 год) и Джованни Баттиста Тьеполо (1744 год) — египетскую царицу можно опознать по бокалу и жемчужине в руке, но не по костюму. Дело в том, что египтология как наука, открывшая подлинные памятники Древнего Египта, зародилась только в начале XIX века после ближневосточных походов Наполеона. До этого персонажей библейской и древней истории часто изображали в знакомых художнику одеждах с определенной долей условности. Поэтому царица одета как богатая европейская аристократка, Марк Антоний узнается разве что по шлему, а свита и вовсе представляет смесь восточного вкуса с костюмом XVI века.

Следующая жемчужина существовала на самом деле и принадлежала английской королеве Марии Кровавой – той самой предшественнице Елизаветы I Тюдор. Появление знаменитого украшения связано с ещё одной её недолгой ролью. В 1554 году она вышла замуж за наследника испанского престола Филиппа II, а в качестве подарка на помолвку получила от жениха ту самую драгоценность. Предположительно, удлиненной формы крупная жемчужина была найдена в 1526 году и преподнесена Изабелле Португальской, матери Филиппа. На многих портретах королевы Марии после 1554 года можно увидеть массивную округлую брошь с жемчужной подвеской.

Эту жемчужину очень часто путают с Перегриной, одной из самых известных и крупных в мире. Но первое упоминание Перегрины относится только к 1579 году, 12 лет спустя после смерти Марии Тюдор. К поддержанию этого мифа причастна сама Элизабет Тейлор – все дело в портрете, который она вместе с мужем актёром Ричардом Бёртоном помогла приобрести для лондонской Национальной галереи в 1972 году. После того, как в 1969 году Бёртон купил на аукционе знаменитую Перегрину в качестве подарка Элизабет на день Святого Валентина, он подыскивал портрет Марии Тюдор, так как считал, что её жемчужина и есть Перегрина. Небольшой портрет кисти Ганса Эворта 1554 года в итоге оказался в Национальной галерее, так как Тейлор и Бёртон решили уступить его художественному музею, на тот момент не имевшему портрета королевы Марии в своей коллекции.

Что касается подаренной Элизабет Тейлор Перегрины, её провенанс известен достаточно хорошо. В 1513 году жемчужина была найдена на Жемчужных островах в Панамском заливе безымянным рабом и подарена управляющим Панамой вышеупомянутому королю Филиппу II, который возвел её в ранг драгоценности испанской короны (Spanish Crown Jewel). На протяжении более 200 лет жемчужина находилась в королевской сокровищнице, регулярно украшала наряды испанских монархов и была изображена на многих портретах.

Все изменилось с приходом Наполеона. В 1808 его старший брат Жозеф был провозглашен королем Испании, но уже спустя пять лет поражение французских сил заставило его покинуть страну. Вместе с собой он прихватил некоторые испанские коронные драгоценности, включая Перегрину. Далее жемчужина досталась по наследству его племяннику Наполеону III, который в свою очередь во время ссылки в Великобритании в 1870-х продал её Джеймсу Гамильтону, герцогу Аберкорна.

Именно наследники Гамильтона выставили фамильную жемчужина на аукцион в 1969 году, где её и приобрел для жены Ричард Бёртон. Жемчужина постоянно выпадала из оправы и терялась, поэтому вскоре ювелирный дом Cartier по заказу Элизабет Тейлор создал колье с жемчугом, бриллиантами и рубинами, центральным элементом которого стала Перегрина. Знаменитая владелица обеспечила жемчужине должный уровень публичности – она не только носила колье в свете и охотно позировала фотографам, но и снималась в нем в нескольких фильмах и даже однажды одолжила американскому Смитсоновскому музею для выставки. В 2011 году украшение было продано на аукционе Christie’s за рекордную сумму в 11 миллионов долларов и попало в частную коллекцию.

Конечно, жемчуг ценили не только английские и испанские королевы. Екатерина II, будучи императрицей всероссийской, могла позволить себе самые разные изыски. Во второй половине царствования она экспериментировала с «национальным» русским платьем, которое могло сопровождаться массивным ожерельем из крупного жемчуга. На портретах последней трети XVIII века узнается одно и то же украшение – девять жемчужных нитей разной длины дополнены четырьмя ещё более крупными жемчужинами. Стоит отметить, что жемчуг такого размера использовался для украшения самых разных нарядов Екатерины, поэтому сложно сказать, в какой момент ожерелье могло быть собрано или разобрано. Старые украшения из коллекции Романовых часто переделывали по желанию новых владелиц-императриц, а вкусы XIX столетия отличались от XVIII.

Тем не менее, на антикварном рынке периодически всплывают артефакты, которым с разной долей уверенности приписывают происхождение из сокровищницы Российской империи. Например, в 2018 году на аукционе Christie’s за миллион долларов было продано так называемое жемчужное ожерелье Додж. Изначальное ожерелье из пяти нитей было куплено американским автомобильным магнатом Орасом Доджем у Пьера Картье за 825 тысяч долларов (или почти немыслимые современные 70 миллионов долларов). Такую цену Картье объяснял тем, что это жемчужное ожерелье когда-то принадлежало Екатерине Великой. В этом могла быть доля правды – после революции 1917 года Картье купил много драгоценностей из собраний знати и императорской семьи, в том числе предметы, принадлежавшие Екатерине. Так или иначе, современное ожерелье сохранило лишь часть прежнего, поэтому проверить его связь с украшениями XVIII века довольно затруднительно.

Жемчужина Пелегрина (не путать с Перегриной!) прошла похожий путь. Считается, что её нашли в Панамском заливе в середине XVI века, но первое большое появление на европейской арене состоялось почти столетие спустя. Пелегрина стала подарком испанского короля Филиппа IV своей дочери Марии Терезе по случаю помолвки с французским королем Людовиком XIV. Вместе с невестой жемчужина отправилась во Францию, где её следы теряются после смерти владелицы в 1683 году. По мнению некоторых специалистов, Пелегрина могла быть украдена из королевской сокровищницы в ходе революционного штурма 1792 года и затем продана Юсуповым в 1826 году. Так или иначе, княгиня Зинаида Юсупова очень гордилась этой семейной реликвией и позировала вместе с ней для портрета Франсуа Фламенгу. Известно, что Пелегрина была также использована для украшения русского костюма княгини на знаменитом балу 1903 года в Зимнем дворце.

После революции 1917 года сын княгини Феликс Юсупов сумел увезти жемчужину с собой заграницу, но расстался с ней только в 1953 году, когда продал женевскому ювелиру Жану Ломбару.

Так почему же в этом списке не нашлось места для вермееровской «Девушки с жемчужной сережкой»? Очень вероятно, что сережка на картине на самом деле совсем не жемчужная. Некоторые исследователи обращают внимание на то, что её размер слишком велик для натурального жемчуга, а форма слишком круглая и симметричная. Возможно, перед нами имитация жемчуга из венецианского стекла или перламутра.